Жизнь на общем режиме: как проверяют приговоры в женских колониях
Жизнь на общем режиме: как проверяют приговоры в женских колониях
Колония № 4 Гомеля местами не похожа на тюрьму. Хорошо ухоженная территория, вежливая форма, охрана занята. 06. 08. 2021, Sputnik Беларусь.
Женская исправительная колония № 4.
Беларусь. live< pan> Колония № 4 Гомеля местами не похожа на тюрьму. Хорошо ухоженная территория, вежливая форма, охрана занята. 06. 08. 2021, Sputnik Беларусь.
Жизнь на общем режиме: как проверяют приговоры в женских колониях
«Дура была»: Три истории осужденных якутянок
Жизнь на общем режиме: как оценивают наказание в женских колониях.
История первая: Второй срок
Колония № 4 В Гомеле некоторые места не похожи на тюремные учреждения. Сохраненная территория, аккуратная униформа, охраняемая униформа занята. 06. 08. 2021, Sputnik Беларусь.
Женская исправительная колония № 4.
История вторая:
Беларусь. жить Колония № 4 В Гомеле некоторые места совсем не похожи на тюрьму. Ухоженная территория, вежливая униформа, охрана занята. 06. 08. 2021, Sputnik Беларусь.
Жизнь на общем режиме: как проверяют приговоры в женских колониях
Жизнь на общем режиме: как оценивают наказание в женских колониях.
Колония № 4 В Гомеле некоторые места не похожи на тюремные учреждения. Сохраненная территория, аккуратная униформа, охраняемая униформа занята. 06. 08. 2021, Sputnik Беларусь.
Женская исправительная колония № 4.
История третья
В Беларуси насчитывается около полусотни тюрем, три тюрьмы и несколько исправительных колоний. Большинство заключенных отбывают наказание в учреждениях исполнения наказаний. В стране есть два пенитенциарных учреждения для женщин. В гомельской колонии отбывают наказание впервые осужденные, а в колонии под Лечкой — рецидивистки. Корреспондент Sputnik побывал в гомельской «колонии № 4» и пообщался с людьми, которые находятся там уже много лет. И это неспроста — учреждение посетили чиновники во главе с Натальей Котановой, возглавляющей Республиканский совет. Еще до входа в помещение никого из нас даже не пустили на «экскурсию», но в этом плане журналистам было проще пройти мимо. После проверки документов представители СМИ сопровождают нас по территории. Личные вещи изымаются, мобильные телефоны запрещены. Вообще, неподготовленным людям может быть страшно ехать в колонию. Ведь мы представляем себе жизнь «за рельсами»: строгая этика и охрана вокруг. Но, как оказалось, то, что мы видим, не оправдывает этих ожиданий. Здесь они также проходят дополнительное обучение и, при необходимости, получают качественную медицинскую помощь. Это не санаторий. Конечно, закон строг — т
Здесь размещаются матери, которым предстоит родить детей. Это отдельное здание, полностью отремонтированное в 2018 году и рассчитанное на 20 женщин с младенцами. У каждой женщины здесь своя комната. Ребенок также будет постоянно находиться рядом с ней. Родом из небольшого городка в Карелии. Он был осужден по статье 328 Уголовного кодекса — «Наркотики». Была приговорена к серьезному сроку — через восемь лет по помилованию. Я чувствую себя матерью. Когда ребенок произносит первое слово, когда ты видишь все своими глазами, это очень ценно», — говорит она, и это хорошо. Как отметила Светлана, «можно сказать, что это санаторий, но распорядок дня строгий». Котанова из детского дома долго беседовала с мамой — о проблемах и о том, что будет, когда она выйдет из колонии и посетит детский дом колонии. Здесь все как в обычном детском саду. Здесь есть воспитатели, психологи и логопеды. Мамы могут навещать своих малышей несколько раз в день. В детском доме на территории исправительной колонии № 4 дети живут до трех лет. Они не очень понимают, что находятся в колонии. Они маленькие, потому что маленькие, но воспитатели уделяют им пристальное внимание. Они ходят на карусели и гуляют по городскому парку. У них здесь есть программа обогащения», — рассказали в агентстве. Не обошлось и без подарков. Во время посещения колонии президент Сената передал фонду медицинское оборудование и следующие подарки
Подполковник Алена Лукомская также руководит реабилитационным центром «Добрый». По ее словам, 16 заключенных получили возможность пройти здесь шестимесячный курс оздоровления. По ее словам, реабилитацией занимаются не только сотрудники колонии, но и врачи из Гомельского наркологического диспансера и Ключского местного реабилитационного центра. Понедельник — работа с психологами, вторник — педагоги, среда — врачи, а выходные насыщены культурными и спортивными мероприятиями», — рассказывает руководитель центра. В ожидании освобождения Ольга отбывает наказание в колонии за продажу наркотиков. Она признается, что за годы заключения многое исправила. Вообще, все началось с того, что я сама начала употреблять наркотики. Потом я начала их продавать». Сейчас Ольга находится в центральном сегрегационном центре. Женщины ожидают ее освобождения. В их жизни произошли «наркотические» изменения. Комнаты для коротких свиданий. Есть и компьютерный зал с доступом в Интернет, где можно пообщаться с родительским родственником по видеосвязи. Однако только в течение строго ограниченного времени, по запросу.
Тема женских тюрем не табуирована, но обсуждается нечасто. В Якутии есть только одна исправительная колония. 2, где содержатся 13 женщин. Не все хотят делиться тем, что они чувствуют, попадая туда. Однако три девушки рассказали свои истории корреспонденту газеты «Якутия».
Стерильная чистота женской колонии: жизнь в ожидании жизни
Марина К. — из Украины. В Якутию она приехала с родителями трехлетним ребенком. Ее родители строили железнодорожную ветку Бикир-Амур. Марина окончила техникум и вышла замуж. Однако семейная жизнь не задалась. Муж пил, часто ссорился и вскоре ушел от нее. Потом заболела и умерла мать, и Марина стала пить все чаще и чаще. В колонию она попала после ссоры с соседом по статье 119, часть 1: «Угроза убийством». Ее приговорили к восьми месяцам. К сожалению, это был не первый подобный случай. До этого срока девушка получила четыре года за умысел на причинение тяжкого вреда здоровью.
Она нервно теребит подол платья. Воспоминания о прежней жизни нахлынули на нее, по щекам текут горькие слезы скорби о том, что с ней произошло.
— Вы угрожали убить своего соседа и сразу попасть в тюрьму?
Комфортный дискомфорт
— Да, в конце концов, — поднимает она плечи. Я понимаю, что все было не так просто, но Марина не хочет обсуждать эту тему.
— Я была пьяна… Как вы знаете, после того как мой первый приговор был исправлен, я поставила перед собой цель и мечтала найти работу по специальности — ассистент цеха химического анализа. Я был слаб. Жизнь столкнула меня с тем, что это почти то же самое, что когда ребенку не хватает конфет. Я просил судью дать мне передышку, но нет. Что ж, это неважно, я отбыл свой срок. Нет, я не озлоблен на людей. Правда, правда, правда, правда, вы в это верите? Я все еще надеюсь встретить хороших детей, пойти в школу и работать.
Жаль, что судьба не подарила мне ребенка. Я вижу трагедию женщин, как они переживают за своих детей. Я тоже убиваюсь, зная, что мой ребенок крутится без присмотра и кто-то может ему навредить.
Я не гонюсь за сказочным счастьем, я воспитываю в себе силу воли. Я не пьяница. Я могу не пить, но если я не могу, я «кодируюсь». Здесь я начал читать книги. Сейчас я пытаюсь дочитать «Мастера и Маргариту» Булгакова. Это сложная книга для чтения и философская… Я все еще на 28-й странице, это моя третья попытка закончить ее. На этот раз я обязательно дочитаю ее.
Думаю, я полностью ответил за свои поступки. Я не хочу к этому возвращаться. Мой родительский родственник переехал в Москву, чтобы дождаться меня. Мне кажется, в большом городе легче найти работу.
Анна Н. уже несколько месяцев живет в тюрьме. Он был осужден за кражу в течение двух лет. Она — молодая женщина в возрасте 41 года. В деревне у нее остались сын и дочь, подрастает внучка. Пока они живут с бабушкой и отцом.
Расплата за грехи
На ее лице видны следы беспокойства. Однако в ее молодом возрасте очевидно, что это была красавица. Анна хмурится и показывает, что не хочет разговаривать. Он недовольно смотрит на меня и говорит, что он здесь.
— Я ничего не говорю! — Он бросает на меня провокационный взгляд.
Он напоминает мне маленького обиженного ребенка. Я перехожу на якутский язык, и, как ни странно, женщина сразу же преображается. Черты ее лица нормализуются, на лице появляется застенчивая улыбка.
— Раньше я жила хорошо. Когда я ушла от мужа, я начала пить. Сначала немного, но потом началось. На моем лице появилось множество признаков, я делала разные вещи. Когда я ходила с друзьями, я пила, воровала карты и покупала шубы.
Я никогда раньше не воровал! Боже мой, конечно, я жалею о том, что сделала. Я работала воспитателем в детском саду и понимаю, что дети стыдятся своих матерей. У меня есть хорошие люди, я с ними каждый день разговариваю по телефону. Я покупаю карточку за 100 рублей, но минутный разговор стоит 2,5 рубля. Это неважно, мне этого достаточно. Я не сплетничаю, не болтаю много. Строго профессионально: как дела, как жизнь, как дела?
Надеюсь на помилование. Чествуете ли вы свои победы? У меня уже есть три награды, я рисую и пою в хоре. На днях я участвовала в конкурсе среди женщин-заключенных. Я хорошо себя веду. В молодости я была активной, пела и танцевала.
Иная полярность
Я выхожу на улицу и работаю, со старыми знакомыми не общаюсь, многие из них уже в тюрьме и отбывают наказание. Я надеюсь на поддержку своей семьи, они меня очень поддерживают, они меня очень поддерживают. Конечно, они будут меня поддерживать, куда им деваться? Сейчас я учусь на повара, я благодарю персонал лагеря за эту возможность.
Знаете, что я вам скажу? Я выросла, потому что плохо воспитывать детей избалованными. Не балуйте своих детей!
Высокая статная красавица Ольга М. совсем не похожа на заключенную. Макияж, длинные ухоженные ногти, шикарные волосы — все, что нужно молодой девушке. В 26 лет жизнь Оли вроде бы складывается удачно. Ее отец — бизнесмен, а мать — учительница. Девочки называют ее мамой. Обычная, дружная многодетная семья. После школы Олли выучилась на оценщика-технолога и нашла работу в частном секторе. Красивая, уверенная в себе девушка наслаждается жизнью и не думает о завтрашнем дне.
— Это было глупо: у нее не было семьи. У нее был воздух в голове, а семьи еще не было, и она пошла выпить. Шалтай-Болтай: Однажды я встретил человека, выпил, украл несколько золотых украшений и сдал их в ломбард. Затем я вернулась в ночной клуб, чтобы повеселиться. По статистике, 80 % преступлений совершаются в пьяном виде, так что я пополнил их ряды. В моей жизни не было сложных ситуаций, только пьянство. Я ни за кого не отвечаю. Я живу день за днем. Наверное, поэтому все и произошло так, как произошло.
Когда на следующий день мне позвонили с третьей резины и позвали туда, я сразу понял, в чем дело. Я не скрывался. Когда я передал деньги, то оформил сделку в своем документе. Учебу затянули на год, и мне стало скучно. Суд состоялся 30 декабря, и мне дали срок четыре месяца. Домой я вернулся 20 мая. Я бросил его в Москве в сентябре, потому что суд переносился и переносился, а я хотел, чтобы все было закончено как можно скорее. Они грозились объявить меня в розыск, и мне пришлось вернуться.
«Я их любимая, хоть и здесь»: как живут в единственной женской колонии Волгоградской области
Вчера был юбилей мамы, и отцу было стыдно за меня. Когда он пришел меня навестить, то чуть не сгорел от стыда. Все нормальные и хорошие, один я — моральный ужас. Знаете, как я боялся попасть в тюрьму? Я привел судье все аргументы, чтобы он меня не пускал. Теперь четыре месяца — не такой уж большой срок, я справлюсь, а что делать вам? Я был психологически подготовлен, просмотрел много видео и поискал информацию в Интернете. Я думала, что меня закроют в клетке и будут предлагать еду через маленькое окошко.
В глазах — мартовское небо
Конечно, я признаю свою вину, но я еще не до конца осознаю, что со мной произошло. Я еще не осознаю этого. Думаю, на это потребуется время. Я здесь всего три недели. Я поняла, что моя жизнь прервалась. Я не собираюсь жить по своим правилам. Женщины здесь другие, характеры не очень хорошие. В основном, как и во всех больших семьях, здесь есть споры, разногласия, все. Каждый день одно и то же. Но я не конфронтационная, считаю мужчин пыльными, говорю сразу, как говорю, когда ты спокоен. Я не хочу проблем, я не хочу попасть в тюрьму. Но я не буду молчать и могу за себя постоять.
Колония № 2 Якутска была создана в 1996 году. В ней содержатся мужчины и женщины, первоначально осужденные за преступления небольшой и средней тяжести, а также мужчины и женщины, переведенные в колонию по решению суда. На сегодняшний день здесь осуждено 120 человек. Из них 13 женщин.
В тюрьме сидят одни и те же люди. Мой дедушка однажды сказал мне. — Лучше избегать этого и кусать дьявола изнутри, не прибегая к помощи тюремной системы». Тщательно выбирайте тропы.
Переход в тюрьму может быть пугающим для тех, кто не готов. Что мы знаем об этой жизни? Это мир, в который никто не мечтает попасть. Колючая проволока и перила, придающие свободе определенные очертания. Забор, где для души заканчивается старая жизнь и начинается борьба за выживание. Закройте глаза и представьте себе замученных людей с чистой сыпью, охрану на каждом этапе, абсолютную безысходность в царстве виновных.
От краж и терроризма до политиков
Фактум» является основой тюремной организации 156/21 в поселке Шуак (бывший Солнечный) в Жарминском районе и продолжает рассказ о женской колонии благодаря царящей здесь атмосфере. В предыдущем репортаже мы рассказывали о том, как в колонии проводятся конкурсы красоты, а в этот раз погружаем читателя в особенности повседневной жизни заключенных. Кстати, то, что мы увидели, на удивление не совпало с нашими ожиданиями.
Эта колония является образцовой по сравнению с другими колониями. В других подобных учреждениях тюремная жизнь имеет совсем другую реальность. Внешне помещение похоже на большой пионерский лагерь — четыре этажа, столовая, клумбы (правда, скрытые под снегом) и большая парадная. Перед нами выстраиваются группы женщин в серых костюмах и черных шапочках. Они приветствуют режим и смотрят на нас с явным интересом.
Отделение, где содержатся заключенные, похоже на общежитие. Единственное отличие в том, что они не могут покинуть помещение в любое время. В остальном комнаты чистые, кровати застелены, а в общественном месте стоит телевизор. В жилом доме есть даже кухня, где можно выпить чаю и съесть то, что принесет родительский родственник или друг. Внешне это обычная жизнь.
«Море» цветов и ножи на цепочках
Как только мы переступили порог изолятора, к нам тут же бросилась женщина-заключенная — здесь не очень весело — и сразу же стала задавать вопросы о том, кто мы и где находимся. Кстати, девушки среди заключенных охотнее идут на контакт из-за отсутствия мужского внимания. Например, одна из заключенных сразу же начала спрашивать фотографа, не спортивный ли он человек. Виталий покраснел, но не потерял своего мужского спокойствия. Вообще, слово заключенный здесь не употребляется, поправила одна из девушек и сказала, что правильно говорить заключенный.
Чувство несогласия не покидало репортеров фактума до самой экскурсии. Все это сопровождение не соответствует страшному слову «зона», которое для многих людей является чуть ли не генетически страшным. Просвещать их в этом плане очень удобно и чисто.
Большинство людей, с которыми нам приходится общаться, очень дружелюбны и милы. Хотя улыбка может легко сочетаться с тяжелым видом, заставляющим чувствовать себя неловко. Например, есть очень дружелюбное поведение и вежливость, но за плечом скрывается умышленная педофилия или жестокая расправа над друзьями из-за современного iPhone.
От большинства своих замечательных хозяев вы не захотите отворачиваться — в конце концов, инстинкт сильнее логики.
Я сюда никогда не вернусь: Как живут осужденные в уфимской колонии-поселении и о чем мечтают
Когда вы видите обреченную женщину, вы думаете, что многим из них лучше здесь, чем там. Даже если они попытаются, они не смогут начать свою жизнь с определенного начала. Большинство из них просто не принимаются обществом. Женщина, задушившая двух своих маленьких детей собственными руками из-за финансовых трудностей, вряд ли найдет понимание у тех, кто живет на улице. Да и 20 лет, на которые она была осуждена за свою вину, вряд ли помогут социализации.
Однако многие из них попадают в тюрьму за то, что мы привыкли считать своего рода правилом (пьяная поножовщина). Например, одна из наших красавиц-конкурсанток попала в тюрьму именно за такой проступок. 16 ножей, своевременное вмешательство свидетелей и врача, которые буквально спасли жизнь несчастной, висевшей на волоске, дали «осужденной возможность полноценной жизни в будущем» — срок за покушение на убийство составил всего 6 лет. Сейчас девушка планирует подать заявление на отсрочку. Ей нравится ее план продолжить коммерческую деятельность. Но ни в ее словах, ни в ее глазах мы не видим раскаяния.
Стоит отметить, что сотрудники фонда вносят действительно значительный вклад в социализацию заключенных. Начальники отделов, а их пять, действительно занимаются Ираклионом, чтобы заключенные не уходили в криминал и понимали, что даже если они совершили ужасные поступки, они тоже люди. Благодаря им многие выходят на свободу как обычные люди, находят работу (опыт работы в местных швейных и кухонных мастерских дает им такие возможности и позволяет создать семью) и могут работать в тюрьме.
— У нас нет точной статистики по трудоустройству, но некоторые ищут работу, обычно на фабриках, после нескольких лет шитья, — говорит подполковник Альмира Бастами, заместитель руководителя образовательного проекта. — Многие приехали сюда еще до того, как начали получать образование. Для них работает школа продленного дня.
Но судьба женщин не живет одной работой. Воля им только снится, а личную жизнь они устраивают в тюрьме. Речь идет не об однополых отношениях, которые очень популярны в СМИ и не осуждаются в женской зоне, а о традиционных семьях, рожденных в стенах этого учреждения.
— Иногда мы отмечаем здесь небольшие свадьбы, — с улыбкой говорит Альмира Бастами. — Наше отделение ведет переписку с мужчинами из-за границы, и таких случаев немало. Мы это только одобряем — как только у них появляется семья, они становятся другими и могут жить за пределами колонии».
А как же вдруг изменился менталитет? Существует ли особая иерархия, к которой очень привязаны полицейские сериалы? Они уверяли меня, что их не существует. Но он был заключенным, который говорил об этом, даже о существовании колониального режима. Когда она ответила, то немного смутилась, но глаза не лгут — она здесь. Она должна быть признана, но она не в масштабах воображения. В женской зоне класс гораздо терпимее, чем в мужской, там гораздо меньше насилия и зачастую нет постоянной и жестокой борьбы за власть.
— «У нас есть начальники, которые дают нам указания и заставляют нас отчитываться перед режимом, — говорит одна из заключенных, видя женщину-офицера. — И мы живем в гармонии друг с другом».
Взгляды, которые заключенные бросают друг на друга, одним своим действием показывают, что сильные духом всегда будут преобладать над слабыми. Другое дело, что это не переходит в открытый суверенитет и эксплуатацию. В конце концов, женщины — это другая планета, и в мужской зоне мы заметили совершенно иное, более жестокое поведение по отношению к заключенным.
Для сравнения: здесь в башнях нет даже мультиплексов, а есть только женщины-контролеры со слезоточивым газом, широко известные как «цветы сакуры».
Но, несмотря на все эти более мягкие условия жизни, вы чувствуете суровую реальность на каждом шагу. Ваша жизнь расписана по минутам другими, «более законными» людьми. Как только вы попадаете сюда, вы понимаете, что большинство людей разрушили свою жизнь собственными руками. Почти каждый человек. За исключением тех, для кого тюрьма действительно является домом. Люди, которые, оказавшись на свободе, так и не нашли своего места в жизни. Но для большинства главная идея здесь — это идея свободы. Но время неумолимо.
О чем мечтают и чего ждут женщины за колючей проволокой.
Фото: Дмитрий Рогулин / ‘Городские вести’.
Они готовят и красят волосы, ходят на работу, получают высшее образование, читают Льва Толстого и поливают цветы. Они обсуждают произошедшее за день, смеются над хорошими шутками, они — женщины, которые остаются, простите, мечтательницами. Иногда невольно ловишь себя на мысли, что наблюдаешь за обычной повседневной жизнью, но «шип» на голове вскоре возвращает тебя к реальности.
8 марта уже не за горами. Воздух чище и легче, чем обычно. Все с нетерпением ждут ранней весны. Колониальная женщина все еще остается женщиной. Ее зеленый мундир, марширующее небо в глазах — в них надежда. Они хотят любви и свободы. В уникальной женской колонии № 28 в Ленинском районе Волгоградской области более 400 заключенных ждут весны и новой жизни.
Таисии 29 лет. Первое предложение. Родилась в Астрахани, живет в Москве, а осуждена в Твери за мошенничество. Ну, мошенничество.
— В моей жизни все было хорошо. Никаких проблем не предвидится, — рассказывает Таисия. — Семья, дети. Потом я разошлась с мужем. Ввязалась в эту историю. Достала деньги на машину. Пока ждала людей, приехали агенты. Я всегда боялась тюрем и больниц. Теперь я здесь. Мне дали два с половиной года. Еще семь месяцев. Я совсем другой человек, чем в тюрьме и Таисия до освобождения. В любом случае, это не моя жизнь здесь. Моя жизнь ждет меня. Мои родители и мои дети.
Ленинск находится в 50 км от Волгограда на левом берегу реки Атомпа. Дорога занимает меньше часа. Сюда приезжают первые заключенные с юга России. Краснодар, Крым, Ростов, Астрахань. Больше половины женщин — из Волгоградской области. Статьи варьируются от краж и наркоторговли до убийств и терроризма. Есть несколько известных «сидельцев». За убийство здесь штрафуют несостоявшихся политических деятелей.
Тир внимательно наблюдает за мной. Я пытаюсь понять, что в ней есть такого, чего нет в «свободной» женщине. Однотонная юбка болотного цвета, халат того же оттенка, черные колготки, хорошо сложенные руки. Она делает прическу и продолжает.
— Вы были более озлоблены на людей и жизнь? Нет, не стала. Сначала мне надоели люди, которым я доверяла. У меня есть ребенок. Ему 11 лет. Я и мои родители до сих пор лжем ему. Я говорю ему, что работаю на секретной установке. Когда он вырастет, я расскажу ему, где я была. Я еще не готова. Я не хочу этого делать. У меня нет сил, — в глазах Тира появились слезы.